Лейла вспыхнула от этой неприкрытой, выложенной на всеобщее лицезрение истины. Какая-то древняя рептильная часть ее мозга требовала немедленного действия от тела. Поднять руки, защититься, укрыться от безжалостного залпа. Вместо этого Лейла закрыла глаза, спасаясь от режущего света. Уняв порыв заплакать, она устало ответила:

— Нет. Я забыла о нем.

— Вы не забыли, — не отступал Форшелл. — Такая женщина, как вы, мисс Саид, ничего не забывает. Такая женщина, как вы, принимает взвешенные решения, и это было одно из таких решений. Вы оставили Макса, целиком осознавая риск. И вы виновны в его смерти, разве не так, мисс Саид?

Поражение, будто петля, обернулось вокруг ее шеи. Лейла знала, что он прав. Женщина вроде Лейлы Саид, которая вернулась к видеоконференции после четвертого в своей жизни выкидыша, ничего не забывает. Женщина вроде нее может взвесить все за и против и принять осознанное, пусть и тяжелое решение. Лейла понимала, как выглядит в глазах присяжных, и в тот момент была уверена, что судьба ее предрешена.

Уилл сидел на крыльце, взирая на площадь Тредегар, согревая ладони под мышками. Щеки у него раскраснелись от холода. Рядом он поставил матерчатую сумку, низ которой весь потемнел от соприкосновения с влажным камнем крыльца.

Лейла остановилась у крыльца.

— Уилл, что ты тут делаешь? — Она прищурилась. — И сколько ты тут сидишь?

— Да где-то с полчаса, — беззаботно ответил он.

— На улице плюс три! Почему ты внутрь не зашел?

Спустив шарф вниз движением подбородка, Уилл одарил Лейлу язвительной ухмылкой:

— Потому что моя жена запретила мне входить.

Ее кожаная перчатка скрипнула, пока она рылась в кармане в поисках ключа. Удивительно, как это простое слово в устах Уилла, это заявленное вслух право на нее до сих пор окутывало Лейлу чувством безопасности, словно теплым одеялом: «Моя жена». Это означало, что Лейла не одинока, она кому-то принадлежит.

Уилл встал и отряхнул полы пальто.

— Могу я войти?

Лейла старалась говорить беззаботно:

— Ты тут околеешь, если не зайдешь.

Очутившись в помещении, Уилл повесил пальто на обогреватель и прошел вслед за супругой на кухню, где выгрузил на стол содержимое сумки: два загадочных бумажных свертка, внушительную головку чеснока, пучок розмарина и бутылку вина. Он тут же взялся за нож, демонстрируя привычные выверенные движения.

— Уилл, мы договорились попробовать заново, но максимально осторожно.

Он наклонился и загрохотал содержимым кухонных ящиков. Будто змея, его рука проникла в закрома и вытащила оттуда большую чугунную сковороду.

— Я просто готовлю ужин, Лейла, — ответил он, не разгибаясь.

— Вижу, но мы об этом не договаривались.

Выпрямившись, Уилл посмотрел жене в глаза.

— Я был сегодня в суде, Лейла. Пытался с тобой поговорить, но мне сказали, что ты занята с адвокатом.

Лейла напряглась. Значит, Уилл наблюдал, как она лгала присяжным.

— Я видел, как они с тобой обращаются, и не хочу оставлять тебя сегодня одну. Я понимаю, что тебе нужно время. Все, о чем я сегодня прошу, — дай мне что-нибудь приготовить для тебя.

Лейла переминалась с ноги на ногу.

— Уилл, завтра последний день суда. Я правда не знаю, чего ждать. — На самом деле она лишь тешила пустые надежды — не только надежды Уилла, но и свои.

Он посмотрел на Лейлу с нежностью.

— Так, может, стоит провести вечер вместе?

Лейла знала, что легко ответила бы «да», если бы до сих пор притворялась. Но близость Уилла, приятная внушительность его присутствия мигом разрушили построенную ею иллюзию. Лейла подумала про бесконечное число прожитых вместе дней и поняла: единственное, что она хочет сказать Уиллу, несмотря на горькую обиду, на неопределенность завтрашнего дня, — она хочет сказать «да».

— Что ж, тогда я все же что-нибудь приготовлю, — ответил Уилл охрипшим голосом.

Лейла села за стол и расслабилась, наблюдая привычную суету на кухне: масло на сковородке, такое горячее, что от нее отскакивают капли воды; соль, так щедро рассыпаемая, что кристаллики катятся по всему полу; и Уилл, ее ершистый непокорный муж, спешащий любить ее. В этот момент Лейла перестала бояться грядущего вердикта. Муж рядом, и его не волнует, что она соврала под присягой или что ее считают снежной королевой. Он не осуждает ее за ту видеоконференцию после четвертого выкидыша. Он не пугается ее холодной логичности даже перед лицом смертельной опасности. Уилл любит ее, несмотря ни на что.

Глава 14

Доктор Белл, жилистый мужчина с короткими серыми волосами и ухоженными руками, которыми он не стеснялся жестикулировать, как бы подкрепляя каждый свой аргумент, выступал последним в ряду свидетелей. Хотя эти показания были необходимы для суда, его выступление несло флёр послесловия. Защита Лейлы строилась на двух аспектах. Во-первых, на том, что она случайно оставила Макса в автомобиле. Этому суд присяжных должен был поверить на слово; впрочем, не имелось и твердых свидетельств того, что она поступила обдуманно. Во-вторых, на том, что даже в том случае, если она преднамеренно оставила ребенка в машине, она не могла знать, к каким последствиям это может привести. Конечно, любой вменяемый человек скажет, что оставлять ребенка одного в машине небезопасно, но Клара заявила подзащитной, что ту ждет повод для удивления. Тем не менее, все это походило на какую-то аферу. Лейла не имела намерения оставлять ребенка, но если все же она намеренно оставила… Если мы настаиваем на первом, к чему доказывать второе? Клара терпеливо объясняла, что это может ее спасти, полому Лейла перестала возражать.

— Доктор Белл, можете самыми простыми словами объяснить, что такое автомобильная гипертермия?

— Самыми простыми словами, это термин, обозначающий смерть человека от перегрева из-за того, что его оставили в машине.

— Много ли детей гибнет от автомобильной гипертермии?

Врач потер пальцами подбородок.

— Трудно назвать точное число, поскольку в официальном заключении причиной смерти могут значиться обезвоживание или сердечный приступ, а также еще ряд факторов, связанных с гипертермией. Могу сказать, что эта цифра известна для США: в среднем тридцать семь человек в год.

Клара подняла брови.

— А в Соединенном Королевстве?

— Ох, намного меньше.

— Ну сколько? Один или два в год?

Доктор в ужасе выпучил глаза.

— Нет, что вы. Скорее, пара человек за десять лет, если уж на то пошло. Королевская комиссия по расследованию несчастных случаев не ведет статистику по смертям от перегрева, поскольку количество случаев исчезающе мало.

Клара с облегчением выдохнула — больше на публику, чем от искренних чувств.

— Значит, это необычно для Великобритании?

— Пожалуй.

— Потому что у нас более ответственные родители?

Белл нахмурился.

— Нет, к сожалению. Это довольно распространенная ошибка в интерпретации данных. Десятки родителей забывают детей в машинах, но из-за того, что у нас более холодный климат, это не приводит к летальным исходам.

— Десятки, — повторила за ним Клара. — Вы утрируете, наверное?

— Нет. — Врач покачал пальцем в воздухе, будто строгий учитель, выражающий школяру свое недовольство. — Я сужу только по случаям, которые зафиксированы полицией. Обычно звонят прохожие, которые случайно увидели запертого в машине ребенка. Наверняка во множестве случаев родители возвращаются к машине еще до того, как вмешаются посторонние.

— Понятно. Значит, родители постоянно забывают детей в машинах, но в условиях Великобритании это обычно не приводит к смертям?

— Совершенно верно.

— Ага, — изобразила Клара удивление. — То есть, согласно вашему экспертному мнению, можно считать, что ребенок, оставленный в Великобритании в автомобиле на короткий период времени, скорее всего, не пострадает от гипертермии, правильно?

— Да, в этом есть некоторый резон.