Сьюки вернулась к первой странице.

— Одиннадцать пятьдесят семь, двенадцать ноль одна, час ноль семь… — Она сделала паузу. — Два двадцать.

— Зачитайте, пожалуйста, в какое время было послано последнее сообщение в воскресенье перед смертью Макса, одиннадцатого июля?

Девушка замешкалась, ища нужный лист.

— В одиннадцать пятьдесят семь.

— Таким образом, учитывая, что накануне Лейла Саид прекратила работу даже раньше, чем иногда бывало, уместно ли предположить, что она была ничуть не менее собранна, хладнокровна и уверена в своих действиях, чем обычно?

— Наверное… — Сьюки была в замешательстве. — Наверное, не меньше.

— Наверное, не меньше, — с видимым удовольствием повторил Форшелл. — Благодарю, мисс Тейлор, вы нам очень помогли.

Судья Уоррен объявил перерыв на обед, и Лейла направилась прямиком в туалет, где заперлась в кабинке — единственном надежном укрытии от атак обвинителя. Она старалась не думать о том дне, когда Сьюки застала ее всю в крови. Да, Лейла тогда сохраняла спокойствие, но к этому ее приучил собственный организм. Сколько раз можно оплакивать вездесущую потерю, одновременно титанически огромную и маленькую, как муравей? Лейла отказывала себе в возможности растеряться. Теперь она знала, что единственная максима, которая поддерживала ее внутренний стержень, способна столкнуть ее в могилу.

Жозефина Олсбрук была облачена в оливковый костюм в стиле восьмидесятых: широкие плечи и огромные лацканы, на одном из которых красовалась брошь с крупным камнем в золоченой оправе. Кучерявые волосы были подстрижены очень коротко, почти ежиком, а две глубокие морщины, пролегающие от уголков губ к подбородку, придавали свидетельнице слегка угрюмый вид. Завуч школы Роузмонт говорила в прямолинейной солдатской манере.

— Миссис Олсбрук, — начал Эдвард, — я полагаю, как глава учебного учреждения, вы всегда работаете в своем кабинете, вдали от гомона детей?

Миссис Олсбрук снисходительно улыбнулась и поправила обвинителя, когда тот закончил свой вопрос:

— Напротив, я придерживаюсь более практичного подхода. Каждое утро я выхожу встречать детей на игровой площадке и разговариваю с ними и с их родителями.

Эдвард покачал головой в знак восхищения.

— В таком случае, я полагаю, вы хорошо знаете родителей?

Директриса пожала плечами:

— И да и нет. Я сосредоточена на детях, а многим родителям хочется побыстрее сдать ребенка и сбежать, что в целом понятно.

— Конечно, но вы, по крайней мере, знаете родителей в лицо, — настаивал обвинитель.

— О да, безусловно.

— Вы узнаете Ясмин Саид?

— Да, это мама Макса.

— А Эндрю Андерсона?

— Да, это его отец.

Форшелл сделал небольшую паузу.

— А Лейлу Саид вы можете узнать?

— Да, — ответила Жозефина. — Это тетушка Макса.

— Действительно. Но откуда вам знакома ее внешность?

Не подозревая о том, какие показания были даны до нее, миссис Олсбрук ответила не задумываясь:

— Она привозила Макса несколько раз.

В зале повисло тревожное молчание. Несколькими днями раньше присяжные слышали совсем иное.

Эдвард театрально нахмурил брови, изображая сомнение.

— Вы не ошибаетесь?

— Нет.

— Но почему вы так уверены?

— Как вы сами сказали, при такой работе учишься запоминать всех в лицо. Я еще подумала, что она выглядит очень элегантно. Как настоящая бизнес-леди на рекламном плакате.

— То есть вы даже заметили, во что была одета Лейла Саид?

— Скажем так: я не смогу точно назвать предметы одежды, но вещи были стильные и хорошо подходили друг к другу.

Эдвард коротко кивнул.

— Можете навскидку припомнить, сколько примерно раз мисс Саид привозила Макса в детский сад?

Морщины в уголках рта Жозефины стали еще глубже.

— Не могу сказать.

— Больше одного раза?

— Дважды или трижды, я думаю.

— Дважды или трижды, — протянул Форшелл. — Когда она привозила племянника в последний раз?

Жозефина задумалась над ответом.

— Сложно сказать, но вроде бы я видела ее в канун Пасхи. Я еще подумала, что она удачно оделась, потому что ее фиолетовая блуза по цвету очень напоминала шоколадные пасхальные яйца от «Кэдбери».

Эдвард явно обрадовался этой небольшой детали.

— То есть это произошло в апреле?

— Да.

— Всего за три месяца до инцидента?

— Совершенно верно.

— Вы точно видели именно Лейлу Саид?

— Абсолютно точно.

— Но обвиняемая утверждает, будто никогда не привозила Макса в детский сад. Что вы на это ответите?

Жозефина нахмурилась:

— Это по меньшей мере некорректно.

— Это некорректно. — Голос Эдварда гулко разнесся по залу. — Благодарю вас, миссис Олсбрук. Вы нам крайне помогли. — Он склонил голову в знак уважения.

Вслед за Форшеллом на середину зала вышла Клара. Она говорила тихо, зная по опыту, что людей вроде Жозефины невозможно застращать.

— Миссис Олсбрук, когда вы говорили, что Лейла Саид была одета очень стильно, вы имели в виду, что она выделялась среди остальных мам?

— Нет, я не сравнивала ее с другими женщинами. Она сама по себе хорошо выглядела.

— Можете представить ее в окружении прочих родителей?

Завуч засомневалась.

— Нет, пожалуй. Но народ приходит и уходит в разное время.

— Однако вы можете представить ее стоящей у школьных ворот вместе с Максом?

— Ну, допустим, я не помню, чтоб она подводила мальчика ко мне.

— Какова вероятность того, что вы встречали Лейлу Саид в другом месте — на родительском собрании или школьном спектакле? Может, даже на чьем-то дне рождения? А потом автоматически перенесли ее образ на утренние часы?

Жозефина возмущенно поджала губы.

— Я уверена в том, что говорю. Я не посещаю частные мероприятия, а если бы Лейла Саид присутствовала на спектакле или родительском собрании, ее имя было бы у нас в базе.

— Я поняла, — задумчиво кивнула Клара. — Миссис Олсбрук, вы сказали, что запомнили встречу с Лейлой Саид в апреле из-за ее фиолетовой блузы. — Адвокат указала рукой на экран на стене, где появилась фотография Лейлы. — Вот такой?

Крупнозернистая фотография была сильно увеличена, но вполне позволяла рассмотреть наряд Лейлы: светло-серая юбка с фиолетовой, оттенка обертки шоколадок «Кэдбери», кофточкой.

Директриса уверенно кивнула:

— Именно такой.

Оставив изображение на экране, Клара продолжила:

— Расскажите, пожалуйста, дети какого возраста посещают школу Роузмонт?

— У нас есть группы детского сада с трех лет и школьники до одиннадцати.

— Куда они отправляются после одиннадцати лет?

— Мы являемся отдельным подразделением при старшей школе, так что, можно сказать, у нас полный цикл обучения.

— Где находится старшая школа?

— В пяти минутах ходьбы.

— Вы бываете там?

Жозефина кивнула:

— Да, постоянно. У них более современное оборудование, поэтому иногда мы проводим занятия там. К тому же в их зале проходят организационные встречи.

— Как часто вы там бываете, допустим, в неделю?

— Четыре или пять раз, по ситуации.

— То есть почти ежедневно?

— Да.

Клара улыбнулась.

— У вас общая база данных?

— Нет, у них есть своя.

— Таким образом, если кто-то посещает мероприятие в старшей школе, в вашей базе это никак не отображается?

— Нет.

Клара попросила пристава передать свидетельнице небольшой картонный прямоугольник.

— Можете сказать, что это такое?

— Временный пропуск для посещения старшей школы, — ответила миссис Олсбрук, даже не взглянув на картонку.

— Прочитайте вслух, пожалуйста, имя и дату посещения на пропуске.

Лицо у Жозефины вытянулось, когда она прочитала:

— Пропуск на имя Лейлы Саид, выдан первого апреля.

— Какова причина посещения?

— Школьная ассамблея.

Клара нахмурилась:

— Ассамблея? С чего это Лейле Саид посещать школьную ассамблею?