— Мисс Саид, — продолжал Форшелл мягко, будто сообщая плохую весть, — как вы считаете, такое поведение можно считать взвешенными действиями взрослого человека?

Ясмин скорчила горькую гримасу.

— Мы обе были совсем юными.

— Но ведь это кое-что говорит о человеке, не так ли? О самой Лейле Саид и ее склонности рисковать.

Свидетельница переступила с ноги на ногу, но ничего не ответила и не попыталась встать на защиту сестры. Возможно, обвинитель был прав. Надо относиться к специфическому типу людей, чтобы рисковать теми, кого любишь.

— Мисс Саид, — мягко начал Эдвард, — ответьте мне как мать: как по-вашему, было ли это оправданным риском?

Ясмин промолчала.

— Мисс Саид?

Наконец, собравшись с духом, младшая сестра честно ответила:

— Нет.

Лейла до боли, до побелевших костяшек вцепилась пальцами в колени. Ей хотелось крикнуть: «Прости меня! Прости, Ясмин, за все, через что тебе пришлось пройти!»

— Я вернусь к событиям утра двенадцатого июля, если не возражаете, — сказал Эдвард. — Ваш супруг попросил вашу сестру подвезти Макса до детского сада. Просьба была необычной?

— Да. Мы старались не беспокоить Лейлу по утрам.

— Вот как? И почему же?

Ясмин замялась с ответом.

— Ну, чаще всего она рада посидеть с Максом, но в последний раз, когда я попросила ее прийти утром, она довольно резко отказала.

— По какой причине?

— Понимаете, она старается передвинуть все дела на утро, чтобы освободить вечер для размышлений. У Лейлы всё по расписанию.

— То есть вы неохотно обращались к сестре за помощью в раннее время. Вас удивило, когда ваш муж поступил иначе?

— Да. Я ведь предупреждала его.

— Значит, вы особо оговаривали с ним, чтобы он не обращался к вашей сестре за помощью по утрам?

— Да.

— Поскольку в первой половине дня Лейла чрезвычайно занята?

— Да.

Лейла припоминала утро, про которое говорила Ясмин: холодный февральский день за пять месяцев до гибели Макса. У Лейлы была назначена встреча с юридической фирмой, которая собиралась привлечь ее к реконструкции своего офиса в лондонском Сити. Проект был дорогой, к тому же он прекрасно смотрелся бы в ее портфолио. В закрытый клуб старых юридических фирм было чрезвычайно трудно прорваться, и Лейла потратила колоссальные усилия, чтобы попасть в это высшее общество.

«Но ты же сама себе босс, сама составляешь расписание, — канючила Ясмин по телефону. — А я завишу от начальника». — «Это не мой ребенок», — огрызнулась тогда Лейла. Она помнила, какая напряженная тишина повисла на линии. «Прости. Больше не буду тебя беспокоить», — бросила Ясмин, вешая трубку. И сдержала слово: в последующие месяцы Лейле ни разу не пришлось сидеть с племянником по утрам. Ясмин всегда была упертой. Сестры больше не поднимали опасную тему, и когда младшая снова обратилась к старшей за помощью — в субботу вечером, — Лейла с готовностью согласилась. Она считала, что конфликт исчерпан, не подозревая, что Ясмин попросту запретила мужу тревожить ее по утрам.

— Давайте еще раз пробежимся по фактам, — резюмировал Эдвард. — Лейла говорила вам, что иногда оставляет Макса наедине с телевизором. Нам известно, что она и вас оставила в одиночестве на целых три дня, когда вам было всего одиннадцать. И мы знаем, что она категорически возражала против того, чтобы следить за племянником по утрам, когда она наиболее занята.

Ясмин теребила пуговицу на платье.

— Как вы думаете, возможно ли, что ваша сестра преднамеренно оставила Макса в машине для того, чтобы решить собственную проблему?

Ясмин, на секунду задумавшись, глухо произнесла:

— Не знаю.

Только сейчас Лейла поняла, что сестра действительно в ней сомневается. Ясмин и впрямь думала, будто она способна рискнуть жизнью племянника ради выгодной сделки. Лейла наигранно покачала головой, чтобы показать присяжным свое несогласие.

Эдвард продвигался дальше.

— Мисс Саид, я понимаю, что это может быть для вас болезненно, но я все же прошу подумать и дать правдивый ответ. Принимая во внимание известный факт, что ваша сестра уже оставляла ребенка одного — не только Макса, но и вас, — возможно ли, по вашему мнению, что Лейла заперла мальчика в машине преднамеренно?

Ясмин долго молчала. Решившись, она ответила кротким голосом:

— Да.

— Погромче, умоляю вас.

Свидетельница прочистила горло.

— Да, это возможно.

Лейла почувствовала, как силы стремительно покидают ее, будто где-то внутри прорвало дамбу. Ее только что приговорила собственная сестра. Лейлу полностью поглотил этот факт, все остальные вопросы Форшелла ушли на задний план. Ясмин ей не верит.

А если не верит Ясмин, какие у Лейлы шансы убедить присяжных?

После короткого ланча к вопросам приступила Клара Пирсон. Она начала с соболезнований, но подала их в сжатой манере, наглядно демонстрируя, что не будет церемониться со свидетелем. Лейла встревожилась за сестру. Обычно, когда та вступала в дискуссию с более умным собеседником, Лейла спешила вмешаться, чтобы сгладить острые углы. Ясмин запросто могла влезть в спор о Палестине или контроле вооружений, о чем не имела почти никакого представления, и тогда Лейла спасала сестру, пока та не выставила себя на публике дурочкой. Сейчас, под давлением адвоката, Ясмин точно наговорит глупостей. Лейла хотела, чтобы Клара вела опрос помягче, но нуждалась в том, чтобы адвокат проявила жесткость.

— Мисс Саид, в тех случаях, когда вы оставляли сына с сестрой и она предупреждала, что лишь включит ему мультфильмы, вы возражали против такого обращения?

— Нет.

— Почему нет?

— Не видела в этом ничего плохого. Я и сама так иногда делала.

— А ваш супруг оставлял ребенка перед включенным телевизором?

— Да. Конечно, ненадолго, пока поливал палисадник. Ведь так делает любой родитель, верно?

— Правда ли, что Лейла была вашим опекуном с одиннадцати до восемнадцати лет, когда она сама находилась в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти?

— Да.

— Мы услышали здесь, что в самом начале этого периода Лейла снабдила вас полным холодильником продуктов и строгими инструкциями не покидать квартиру, пока она по работе уедет в Костуолдс, не так ли?

— Так.

— Почему она не оставила вас на попечении другого взрослого?

— Потому что нам никто не помогал.

Клара наигранно удивилась:

— Неужели совсем никто? Родители, тетушки, дядюшки, друзья семьи?

— Нет, мы с сестрой всегда были только вдвоем.

Клара покачала головой.

— То есть Лейла поступила крайне неоднозначно, но если бы она не получила эту работу, то просто не смогла бы вас прокормить.

Эдвард Форшелл возмущенно замахал рукой, привлекая внимание Клары. Губы адвоката тронула тень улыбки.

— Все верно, — ответила Ясмин.

— Впоследствии она хоть раз оставляла вас одну после того случая?

— Нет.

— С тех пор минуло двадцать лет. Справедливо ли сказать, что Лейла за это время стала более опытной в плане опеки над детьми?

— Да.

— Достаточно опытной, чтобы вы доверили ей своего ребенка?

— Да.

Клара задумчиво кивнула.

— Хорошо. Давайте перенесемся в тот день, когда произошла трагедия. Вы упомянули, что старались не обременять Лейлу в первой половине дня и просили мужа следовать вашему примеру. Была ли Лейла занята также в то утро?

— Да.

— Правда ли, что детское кресло Макса устанавливается лицом назад, против хода машины?

— Да.

— И вы однажды упомянули в разговоре с Лейлой, что вместе с мужем придумали правило оставлять на переднем сиденье игрушку или детскую обувь, чтобы не забыть о присутствии ребенка в машине, я ведь ничего не путаю?

— Да, все верно.

— А вы когда-нибудь применяли это правило на практике?

— Нет.

— Вы просили Лейлу так делать?

— Нет.

— Хорошо, давайте резюмируем. Если вы, родители Макса, обсуждали между собой вероятность забыть о сыне, когда он сидит в автомобильном кресле, не следует ли из этого, что человек, не привыкший к постоянному присутствию ребенка, может совершить подобную ошибку?